Не знаю, известно ли вам, господа, но с точки зрения вклада в мировую историю самым продуктивным был Китай – порох, книгопечатание, иероглифы, кунг-фу, астрология, наконец, нынешний демографический бум в Поднебесной.

Не знаю, известно ли вам, господа, но с точки зрения вклада в мировую историю самым продуктивным был Китай – порох, книгопечатание, иероглифы, кунг-фу, астрология, наконец, нынешний демографический бум в Поднебесной.

Но меня в данном случае интересует другая бесценная идея китайской мысли – судебный прецедент, авторство которого многие ошибочно приписывают англосаксам. Наверное, потому, что с трудом представляют себя малообразованных средневековых китайцев в суде, зато прекрасно осведомлены о традициях англосаксонской Фемиды, воспетой Голливудом. Тем не менее, авторитетные историки права утверждают, что прецедент впервые появился именно в средневековом Китае.

На мой взгляд, украинский суд сейчас тоже движется к прецедентному англо-саксонскому праву. Для адвокатов уже стало нормой подкреплять свою позицию решением вышестоящего или того же суда, а судьи реально им следуют, даже если не упоминают их в тексте своего решения. Хотя само слово «прецедент» до сих пор табу в нашей работе.

Но отсутствие слова не означает отсутствие явления. Интересный «тематический» случай не так давно произошел в моей практике по иску против «Приватбанка» в Октябрьском районном суде г. Днепропетровска о пересчете кредитной ставки. Уже на первом слушании я отчетливо осознала, что позиция судьи явно не в пользу моего клиента.

И тут, как нельзя кстати, пришелся «прецедент» – решение той же судьи по аналогичному спору, отмененное вышестоящей инстанцией. (Признаться честно, я думала, что забыть свою позицию по делу невозможно, но судья показала, что ничего невозможного для нее нет). Я предоставила копию ее решения по аналогичному делу, и это волей-неволей заставило ее учитывать данный факт по делу моего клиента.

Похоже, прецедент постепенно завладевает и умами законодателей, ибо впервые в новом законе «О судоустройстве и статусе судей» они наделили Верховный Суд Украины правом издавать решения, обязательные для выполнения на всей территории Украины. Другими словами, формировать судебный прецедент.

Намного больше опыта в этом отношении у наших российских коллег, где Конституционный суд признал за Высшим админсудом полномочия пересматривать дела, если последующая судебная практика разрешения аналогичных конфликтов будет иной. При этом КС сразу ограничил «аппетиты» ВАС по массовому пересмотру дел в связи с изменением практики.

Кредо противников прецедентного права, в целом, тоже давно известно – Украина не является страной прецедентного права. «Ну, кому вы доверите формирование правовых позиций, ну что это за судьи?!» – вопрошают они. Но, во-первых, прецедентная система позволяет существенно снизить влияние на судей «телефонного права», коррупции. Узнать «засевали» ли кабинет судьи или нет – дело трудное, подчас невозможное, а вот сравнить решение с уже сформированным прецедентом и сделать соответствующие выводы – пара пустяков.

Во-вторых, как быть в случае появления взаимоисключающих решений судов по аналогичным делам? Какой из них считать прецедентом? Разумеется, каждая из сторон будет ссылаться на выгодное ей определение. Судьи ведь тоже люди, им свойственно ошибаться. Но на то есть Верховный суд. Там прекрасно знают, где позарез необходим прецедент, и какой именно.

Кроме того, если прецедент противоречит закону, то судья вправе мотивированно отказаться его применять – точно так же, как в случае противоречия между законом и подзаконным актом.

В любом случае, имея на руках прецедент, с судьей разговаривать гораздо легче, нежели оперируя общими нормами закона. Сейчас юристы, по сути, бессильны перед каким-нибудь «гусятинским» судом и вынуждены договариваться уже потому, что если судья примет неправосудное решение, то плохо будет не ему, а бизнесмену, у которого возникнет «дыра» в балансе. Поэтому, прецедентное право для нас – это, так сказать, самая действенная антикоррупционная стратегия. Пусть даже подсказанная китайцами.